Главная   Редакция    Помочь газете   Духовенство   Библиотечка   Контакты			Издание газеты "Православный Санкт-Петербург"
НАШИ ИЗДАНИЯ	«Православный Санкт-Петербург»       «Горница»       «Чадушки»       «Правило веры»       «Соборная весть»

К оглавлению номера

АФОНСКАЯ СКОРОПИСЬ

...Прибыли в женский монастырь, приложились к св.мощам Святителя Нектария. В монастыре шла утреня, Литургия. Поставленные по всем углам громкоговорители далеко разносили греческие переливы. Под колокольный звон величаво прошел благоообразный старец-митрополит. После литургии - традиционный кофе.

Архимандрит Дамаскин звонил знакомому епископу, пытался пробить мне визу для посещения Святой Горы. Увы! Константинопольский патриарх в пику московскому закрыл въезд на Афон всем русским священномонахам.

...Ходили смотреть древние храмы с остатками чудных фресок. Были на обеде митрополита по случаю его дня Ангела.

...Снова катер. Прибываем в Афины. Зашли в собор, приложились к св.мощам преподобномученицы Филофеи, священномученика Григория Пятого, Патриарха Константинопольского, повешенного турками при восстании греков. Пешком бродили по тесным улочкам, сплошь заставленным автомобилями. Искали, где купить греческую скуфью. Повсюду магазины, ларьки, киоски, лотки, церковные и полуцерковные магазины, где продаются иконы, кресты, статуэтки обнаженных «богинь».

4 октября. Скучаю о России. Экзотика экзотикой,

...но что-то сердце начинает ныть,

Россиюшку ничем не заменить.

Иеромонах Иакинф ходил в министерство иностранных дел пробивать для меня разрешение на Афон. Вышел удрученным - русскому священномонаху запрещено появляться на Святой Горе. Что ж, пойдем партизанским путем, под видом греческого монаха.

...Иоаннис везет в Коринф. Проезжаем по запруженным машинами, людьми улочкам Афин. Высоко виднеется ряд колонн, полуразрушенные стены, арки. Парфенон - древнейшая часть Афин. Там - Ареопаг - место, где проповедовал апостол Павел.

Выезжаем из Афин. Дорога идет, в основном, сквозь горы, мимо дымящегося моря. Спустя несколько часов подъезжаем к огромной горе. Скоростной подъем. Повороты, повороты. Минуем один монастырь, где находится честная глава св.мученика и бессребренника целителя Кира. Почти на самой вершине горы - еще монастырь со св.мощами преп.Патапия Фивского Константинопольского. Высота головокружительная. Далеко внизу чуть виднеются коробки многоэтажек. Сильные порывы ветра.

Зашли в небольшой храмик, вырубленный в скале. Гирлянды лампадок. Пробовал пересчитать - несколько раз сбился. Отслужили молебен, приложились к св.мощам прп.Патапия. В иконной лавке приобрели святыни - иконки, крестики. Традиционный кофе с холодной водой и сластями. Снова спускаемся.

Выезжаем в Коринф. Огромный мост через громаднейший канал, соединяющий залив с морем. В древности его прорубали рабы. Здесь жил и проповедовал апостол Павел. Коринф. Остатки стен, колонн, фундамента - все, что осталось от былой славы. Все проходит на этой земле.

5 октября. Едем в Фессалоники, прежнюю Солунь. Дорога дальняя. Оттуда на Афон. Покрый, Матерь Божия! Пронеси!.. Проезжаем Парнас, Олимп. Легендарный Олимп. В древности там под видом богов, полубогов вовсю пьянствовали, блудили, дрались - тешились бесы и верные сим подвигам их одураченные слуги. Говорят, до сих пор стоит капище, раз в четыре года радующее погибающий мир языческим олимпийским огнем.

Горы, море, зелень порослей... Около 12 ночи прибыли в Солунь. Зашли в древнейший храм, построенный на месте мучений св.вмч. Димитрия. Приложились к честной главе великомученика, к Чудотворному Образу Богородицы с мольбою: «Матерь Божия, прими меня в Свои пределы»! В отличие от Коринфа, Солунь процветает. Город шумный. Здесь всего много. Много машин, храмов, кафе, ресторанов. О магазинах умолчу. Как и в Афинах, им отводится первый этаж любого дома.

Ночью видел горы, пещеры. Потом еще сон. Ночь, мрак. Толпа людей у автофургона. Все что-то покупают. Рядом ветхая дверь. Вхожу в нее - Божий храм. Светло. Служит старец Николай. Глаза строгие. В храме почти никого нет. Обличает покупающих, что не идут в храм. Далее запамятовал. Потом вдруг, уже в другом месте, беседую с м.Рафаилой. Она передает слова старца: «В какой угодно монастырь, а на Афон - нет, только не на Афон». С этим я и проснулся.

Едем в Уранополис. Знакомый уже Иоаннис и его жизнерадостный общительный друг Евангел («отец Роман - карещий чоловек, рюзский - карещий чоловек»). Из прибрежного небольшого городка отправляются корабли на Афон. Народу - как на ярмарке.

Нервничаем. Особенно сопровождающий меня иеромонах Иакинф. Ему все время кажется, что я все не так делаю (я вообще ничего не делаю, стою с выражением индейца, отвечая всем подходящим - охи, охи «нет, нет»). Наконец мне делают знак. Побледневший мой попутчик проходит рядом с полицейским, за ним с афонским бесстрастием следую я.

Милость Божия! Меня не остановили! Пробираемся вглубь палубы, подальше от полицейских. Я подхожу к борту, смотрю на бирюзовую воду, обреченно вздыхаю: «Матерь Божия, чем платить? Ничего не заслужил, кроме кары. За что мне все это?»

Плывем. Сильный ветер. Несколько раз причаливаем к пристаням монастырей. Игуменица. Зограф. Болгарский монастырь. Дохиариу. Ксенофонт, русский Пантелеимонов монастырь. И наконец - общеафонская пристань Дафни. Отсюда на автобусах, машинах - кто как может добирается до нужных монастырей.

...На маленьком кораблике плывем мимо монастыря Симона Петра. Камень Симона. Место подвигов прп.Симона. Очень высоко. Приплыли в Григориат, монастырь преп. Григория. Благословляемся у повстречавшегося игумена. Поднимаемся к храму.

...Келья наша выходит окнами к морю.

...После Вечерни прикладываемся к св.мощам - честной главе муч. Фотинии Самарянки.

7 октября. Всенощное бдение соединялось с Литургией. Начало в 3 часа. Пошли чуть позже. После Божественной Литургии - трапеза с чином возношения Панагии. Собираемся в монастырь св.Дионисия.

...В 13 часов сели на небольшой пароходик. Плывем по направлению самой большой горы Афона. Она вся в облаках. Минут через 15 сошли на пристань. Дионисиат. Здесь подвизаются киприоты. В большую приемную для паломников принесли три подноса - холодная вода, анисовая водка, лукум. После угощения отвели в келию - очень высоко. Только прилегли - забили в колотушку, сзывают на молитву.

Входим в храм. Огромное паникадило, древнейшие иконы, фрески. Несколько приделов. Прикладываемся к иконе Пресвятой Богородицы «Акафистная». По преданию, написана св. Апостолом Лукой. Чудный акафист - «Радуйся Невесто Неневестная» создан под этим Образом. Под антифонное пение замоленный канонарх ходит от клироса к клиросу, возглашая молитвенные строки.

Заходим в особый придел. Милость Божия! Прикладываемся к св.мощам - десницам и щуйцам - Иоанна Предтечи, Апостола Луки, священномученика Антипы, великомученицы Параскевы, к святым мощам преп. Филофея, св.Нифонта Патриарха Цареградского, преп. Дионисия, в честь которого монастырь и назван. Стали на колени. Служащий поочередно возложил на наши головы епитрахиль и десницу Иоанна Крестителя, которую Предтеча Господень во Иордане возлагал на Главу Сына Божия! После службы - трапеза: чечевичный суп, оливы, вареные каштаны, виноград и, как водится на Афоне, по стакану холодной воды. Отдых до 19. Вечером начнется Всенощная, завтра день Иоанна Богослова.

...24 часа вечера. Только что закончился полиелей. С плачущими переливами прочли Евангелие, начался канон.

8 октября. В полшестого - подъем. В шесть - Божественная Литургия. Потом, как обычно, трапеза, чин Панагии. В 9 часов я уже любовался видом из своего окна.

В 13 часов оставляем этот райский уголок, плывем к старцу в другое место. Я видел здесь много благородных лиц, простых, чистых, ощутил себя братом киприотов.

...На том же кораблике плывем дальше. Повсюду на скалах, как птичьи гнезда, лепятся монастырские строения. Храмы, келии. Проплываем монастырь св.Павла, малый скит св.Анны. Сходим.

Горной дорогой, под палящим солнцем, медленно взбираемся. Тропу неожиданно заграждает ослик. Скотина скотиной, а знает, что не его породы, норовит лягнуть. Боком-боком огибаем настырное животное и, недовольные излишним вниманием, продолжаем путь. Под несмолкаемое славословие птах пробираемся сквозь цветущие кустарники, глядим на колюче торчащие кактусы, деревья с лавровыми листьями - жадно вбираем в себя неподражаемое афонское благоухание.

К 15 часам прибыли. Старец Иоанн - македонец, из простецов, но это евангельская, растворенная мудростью простота. Старенький рабочий подрясник, афонская скуфеечка. Очень живой, веселый, благообразный. Долго беседует с пришедшими.

...Поднимаемся к вершине. Вниз стараюсь не смотреть. Входим в пещерку - вдвоем не развернуться - преп.Герасима. Поем величание. Снова поднимаемся к храму. Все время жалею, что не имею фотоаппарата - какая же кругом красота! Окуренные марью цепи гор заслоняют невидимый горизонт. Внизу, у подножия головокружительной высоты, зелеными иголками торчат кипарисы. Скалы, резко обрывающиеся в море. Глыбы мрамора. И зелень, сплошная зелень.

Заходим в огромный храм - это на такой-то высоте! Иеромонах выносит мощи: стопа св.праведной Анны, матери Пресвятой Богородицы. Видна кожа с прожилочками. Прикладываемся. Благодарим смотрителя, выходим. Подхожу к ограждению, еще раз обозреваю благословенные просторы, и с чувством облегчения начинаем спускаться. Вернулись к старцу.

Смотрю в окно из келии, пытаюсь увиденное отобразить в стихотворной форме: Гляжу из келии пустынной на звезды, скалы и залив... Дальше заклинило. Бесполезно. Сердце, исполненное покоя и благодарения, хочет молчать пред Богом. Господи, как близок Ты, когда отходит все наносное, ненужное, когда утихают страсти.

9 октября. В 3 часа ночи постучали в келию. Одеваемся, спешим в домовую церквушку. С темными кругами под глазами - от недосыпания - молодой иеромонах служит утреню. Старец находится то на клиросе, то за стасидией. После Литургии (с открыванием и закрыванием Царских Врат полнейшая неразбериха - у нас иначе) пьем чай и вкушаем сласти. Беседуем со старцем. Служащему иеромонаху не до отдыха. Где-то во дворе тюкает кувалдой по гранитной глыбе. И хотелось бы подремать, да строг наставник, потому и приходится с воспаленными веками смирять свою молодую плоть и волю. Какие там чада! Какое там духовничество! Это у нас в России сплошь и рядом лютует хвороба младостарчества. Здесь, на Афоне, не так. И слава Богу! Может, мне привелось увидеть будущего старца. Прощаемся. Старец подает мне монашеский пояс: «Чтобы стоять за Православие». Благодарим, уходим.

Подымаемся к храму св.праведной Анны. Послушник, узнав о нашей дальней дороге, предлагает скромную трапезу. Берем с собой два ломтя афонского хлеба с овечьим сыром, начинаем восхождение. Зигзагами, очень долго, пробираемся к перевалу. С вершины горы разглядываем благодатные просторы. Храм св.праведной Анны уже далеко внизу, как будто стоит у подножия горы. Несколько часов идем по перевалу. Огибаем гору - над нами все время возвышается вершина Афона. Склон ее весь из белого мрамора. Выходим на другую сторону острова. Переводим дыхание, смотрим. Виднеется румынский скит. Невдалеке, прямо в отвесной скале (как строили?) - келия преп.Афанасия Афонского. Думаем, хватит ли сил посетить этот скит и попасть к Вечерне в Лавру преп.Афанасия. Оба устали. Все-таки позади пять часов каменистой горной тропы. Прикидываем расстояние - нет, не осилить.

Крестимся на купола в румынском скиту и - прямым ходом к видневшейся вдали св.Лавре. Еще час дороги, благо, что на пути попадаются источники. Наконец, одолев последний поворот, входим под своды монастырских врат. Звонят к Вечерне. Быстро переодеваемся, заходим в громаднейший собор. Прикладываемся к св.иконам, к раке, где покоятся св.мощи преп.Афанасия - строителя этой дивной Лавры.

Кое-как, в полудреме, испытывая непохвальную благодарность к изобретателям стасидий, выстаиваем Вечерню. В более бодром состоянии - такие уж мы подвижники! - идем в Трапезный храм. Он поражает своими размерами, строгими фресками, длинными мраморными столами. После ужина - опять на молитву. Слушаем Акафист Богородице. Служащий иеромонах ставит на продолговатый стол великую святыню - крест с частицей Животворящего Креста Господня, крест-вериги преп. Афанасия Афонского, часть св.главы Иоанна Предтечи, честные главы первомуч. Стефана, Василия Великого, Нила Мироточивого, Иоанна Кукузеля, десницу Василия Великого, шуйцу Иоанна Златоустого, десницу святителя Нектария Эгинского. Благоговейно прикладываемся.

Немного погодя открывают другой храм, поменьше, где чудотворная икона Божией Матери «Икономисса». Серебряная риза отражает многочисленные свечи. Лик темный, строгий. Образ поражает реальностью присутствия Пречистой Богоматери. Прикладываемся к пламенеющим серебряным одеяниям. Поминаю о здравии и упокоении записанных в своем помяннике.

10 октября. День ожидается напряженным. По милости Божией, показалась машина из Ватопеда. Садимся, едем. Картины, одна прекраснее другой, повторяются: море, горы, скиты. Видим вдалеке монастырь Пантократор и находящийся в запустении Андреевский скит. Дорога постепенно идет на склон. Спускаемся к самому морю. Ватопед. Царский монастырь. Входим в храм. Чудная мозаика древнейших времен. Припадаем к чудотворным образам Богородицы - «Эсфигмения» (Ударенная диаконом), «Антифанитрия» (Вместо голоса), «Пикази» (Спрятанная от пиратов в колодце). Там она находилась долгое время. Когда же ее нашли - пред ней теплилась лампада. Нам дают св.елей от всех чудотворных икон. Прикладываемся к Поясу Богоматери, честным главам Иоанна Златоустого, Григория Богослова. На главе святителя Иоанна сохранилось ушко. Благодарим, прощаемся. На ночь оставаться нельзя - спрашивают документы. Тихонько направляем стопы в сторону Сербского монастыря.

Идем вдоль монастыря по красивейшим разноцветным камням. Не удерживаюсь, беру несколько с собой. Море неспокойно. Волны, опережая одна другую, шипящей пеной растекаются у самых ног. Небо в красно-фиолетовых от солнца тучах. Опасаемся дождя. Сворачиваем на тропу и идем в гору. Отец Иакинф на церковнославянском, греческом, иврите с большим воодушевлением распевает псалмы. Меня настораживают певческие потуги на горной тропе, молча иду сзади и без всякого умиления, на одном русском думаю: «Когда ж ты замолчишь?» Минут через 15 убеждаюсь, что опасения мои не напрасны. Певец выдохся и уже на одном русском взывает о помощи. Утешая себя тем, что оставшаяся часть пути обещает быть безмолвной, беру его рюкзак.

Повороты, повороты, спуски. Последний спуск. С правой стороны - монастырь зилотов, особых ревнителей Православия. Монастырь древний. Некогда здесь подвизался преп.Антоний, основатель русского монашества. Неподалеку, чуть повыше, на месте его пещерки-келии стоит часовенка. Сам монастырь наглухо закрыт. Над куполами развеваются два флага. Греческий и черный, в знак скорби по Православию. Помоги им, Господи.

Огибаем воинственную обитель, идем долиной. Благородные ряды кипарисов сторожат хилендарские владения. Быстро темнеет. На последнем издыхании преодолеваем последний километр. После четырех часов пути прибываем в Хилендар. Слава Богу, из Ватопеда позвонили, предупредили, нас ждут. Иначе бы в двойные, обитые толстым листовым железом ворота не достучаться.

Несколько молодых паломников ведут нас в покои, думают, чем бы покормить. Кроме них никого нет, все отдыхают перед ночной службой. Появляется паломник постарше, с аккуратно подстриженной бородкой. Вид заспанный, под мышкой - банка меда. Чувствуем себя неудобно, извиняемся за беспокойство. Смотрит недоуменно. «Как же! - возражает, - Это нам в радость, вы ж братья!» Вокруг усаживаются уже помянутые паломники из Сербии. Видно, как они рады нашему появлению.

11 октября. Утреня начинается в 3 часа ночи. Но поскольку вчерашний вечерний кофе дал себя знать - уснуть почти не удалось - встаем около 5 утра. Помолились за Литургией. Ощущение, что находишься у себя дома, только легкий акцент и разность в ударениях указывают на служение сербов. После обедни, когда все разошлись, служим молебен Богородице пред святой Ея иконой «Троеручица». Находится она на игуменском месте. Также прикладываемся к св.мощам преп.Симеона Мироточивого, к Животворящему Кресту - самая большая часть здесь, у сербов, честной главе пророка Исаии, вмч.Артемия, деснице св.Никифора, Патриарха Цареградского.

...Идем в Трапезный храм с древними фресками, длинными деревянными столами. Трапезничаем, затем строем, по чину направляемся к выходу. Отец наместник становится у двери, в благословляющем жесте подымает правую руку. Все, склонив головы под осеняющим благословением, проходят мимо.

...Трясемся в кузове маленького грузовичка, до отказа набитом радостными паломниками - сербами, словаками, немцами и нами, русским и евреем. Инок лихо ведет машину. «Каскадер!» - смеется серб. Оглядываем крутые спуски, обрывы, пропасти. Здесь, на борту, чувствуем себя камикадзе. Снова море. Высаживаемся, тепло прощаемся с сербами. И почти сразу садимся на большой корабль.

Неожиданное знакомство - архимандрит Лазарь - наместник грузинского монастыря, автор нескольких современных и своевременных книг о монашестве. Отец Лазарь паломничает со всем своим немногочисленным братством. Попросил ему, чтоб обо мне - никому. Отец архимандрит понимающе кивнул. Разговорились. Появился краснощекий мальчик-послушник с живыми, радостными от множества впечатлений глазами. «Отэц Роман, - сообщает ему архимандрит Лазарь, - тот самый, толко ныкаму нэ гавары». Послушник радостно кивает, подходит под благословение, а я утешаюсь тем, что во всех пределах, близких и дальних, есть еще ростки Божии.

Чрез малое время высаживаемся на пристани болгарского монастыря. И здесь милость Божия - монастырская машина. Снова крутые подъемы, спуски - как хорошо, что здесь не бывает гололеда! - въезжаем в обитель. Зограф. Подходим к кованой решетке, ограждающей место мученичества 26 монахов, сожженных в 12 веке католиками. В Иверском монастыре ими же было утоплено множество монашествующих грузинов. Описывается сие не в укор современным католикам, а в предостережение нынешним экуменистам. Хотя к кому мой голос? Они скорее всплакнут об испачканных пеплом, забрызганных водою палачах, чем о сожженных и утопленных жертвах...

После краткого отдыха, к 16 часам идем к вечерне. Прикладываемся к трем чудотворным иконам св.вмч. Георгия. История одной просто невероятна. Ранее находившаяся в Сирии, эта икона чудом оказалась на Афонской Горе, оставив в Сирии чистую доску (отсюда и название монастыря - Зограф). Спустя много веков об этом услыхал один епископ - не поверил! Подошел к иконе, прикоснулся, а может, ткнул пальцем с левой стороны носа. Хотел отойти, но палец как прирос. Видимо, ничего нельзя было сделать и, дабы не повредить икону - в прежние времена знали, что дороже - отрезали епископу часть пальца. Окаменевшая, в назидание неверам, она сохранилась и поныне. Трудно в наш век рационализма, всеобщего обмирщвления в это поверить. Но это так. Я сам видел окаменевшую часть.

Прикладываемся к честным главам и св.мощам - преп.Матроны, св.Апостола Андрея, св.Апостола Филиппа, архидиакона Стефана, св.Апостола Марка (частичка), к св.мощам (с запекшейся кровью) св.вмч. Георгия. В Зографе, как и в Хилендаре, с наступлением темноты в келиях зажигают керосиновые лампы, заправленные, конечно же, не елеем. Славянские обители самые скудные в материальном отношении. И скуднее всего в Зографе. Ввиду козней греческой администрации нельзя принимать на работу болгарских трудников, чтобы не так все дешево обошлось.

12 октября. Пятница. Подъем в 3 часа ночи. Выстаиваем Утреню, часы, Божественную Литургию. В начале восьмого утра, после целования креста, покидаем малый храм, где находится образ Богородицы, от которого некоему старцу был глас, предупреждающий о нашествии латинян и о предстоящих мучениях. В 10 часов покидаем болгарскую обитель. На той же машине доехали до пристани, сели на корабль, поплыли по уже знакомому маршруту.

Проплываем Дохиар, Ксенофонт, Русский Пантелеимонов монастырь. Причаливаем к Дафне. Высаживаемся, и вновь едем на попутке в монастырь Ксеропотам. В 12 часов уже сидим в архондарике св. обители. Беседуем с грузинскими монахами. Судя по оживленным лицам, я понимаю, что они уже все знают, но «ныкаму нэ скажут».

В 15 часов - вечерня. Завтра Покров Божией Матери. После вечерни - трапеза в расписанном фресками Трапезном храме. Небольшой перерыв, и вновь на молитву - Повечерие. Ради паломников выносят святыни - большая частица Древа Животворящего Креста с проржавевшим следом от гвоздя. Панагия 12 века, честные главы новомуч. Николая, умученного турками, Иоанна Милостивого - Патриарха Александрийского, стопа муч. Трифона, частицы св.мощей трех Вселенских Учителей - Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустаго, Апостола Андрея, Иоанна Крестителя, сорока муч.Севастийских. Прикладываемся.

В этом монастыре хотели записать мои данные. Мои сопровождающие изменились в лице. Я уже приготовился ночевать где-нибудь в горах. Но, кажется, обошлось, сегодня меня не вписали, отложили до завтра. А завтра - ищи ветра в поле.

14 октября. Суббота. Покров Божией Матери. Утром решили попрощаться, и я уже один пойду в Русский монастырь. Служба закончилась около 6 утра. Трапезничаем. Во время трапезы - молитвенная тишина. Да и сама трапеза словно продолжение молитвы. Расходимся. Отец Лазарь приглашает зайти в гости. Ощущение, как будто встретились старые друзья, впрочем, так оно и есть, заочно мы знакомы давно. Мне близки его рассуждения о монашестве, о покаянии, и, как выяснилось, мое творчество тоже ему не безразлично. Говорит, что в трудные минуты ему помогает иеромонах Роман. Пытаюсь объяснить, что меня не радует, когда песнопения слушают в монашеских келиях, что монахи знают твердую пищу, что пишется для мирян, что звук гитары смущает немощных. «Почему? - недоумевает отец Лазарь. - Вспомните Феофана Затворника, как он в затворе учился играть то ли на скрипке, то ли на фисгармонии. Тем более старец благословил, не оставляйте. В наше время это очень нужно». Благодарю за поддержку. Разговор переходит на монашескую тему о том, что можно позаимствовать у греков, а что не нужно внедрять в русские и грузинские монастыри. Так и беседуем до 9 утра. Тепло прощаемся.

Наконец-то! По-над берегом иду к своим, в Русский Пантелеимонов монастырь. Иду в полнейшем одиночестве. День чудесный. Ни единого облачка. Напротив солнца - луна. Вдалеке, сквозь марево, прорисовываются очертания гор. И благоухание ладана. Этот тончайший аромат все время окутывал нас на горных тропах.

...Русский Свято-Пантелеимонов монастырь. Обхожу вокруг старого, израненного трещинами строения. Поднимаюсь к Покровскому храму, прикладываюсь к многочисленным св.мощам - вмч.Пантелеимона, мучеников, Апостолов, Святителей, к воскового цвета честной главе старца Силуана - преподобного нашего времени. Этажом ниже - малый храм, где по обе стороны находятся частицы многих святых - им же несть числа. Разыскиваю архидиакона Иакова. «Христос Воскресе!» Тот изумлен: «Как! Откуда?» Ведет к себе в келью, по-хозяйски хлопочет. От души угощает, по душам беседуем. А ведь раньше почти не виделись, почти не общались. Расстояние сближает. Через полтора часа провожает меня до пристани. Машет отходящему кораблю. Оставайся с Богом, брате Иакове, и да будут труды твои на Святой Горе тебе, сродникам твоим и близким - во спасение!

Благодарные мои пожелания обрывает полицейский, шарит в моем рюкзаке, ищет древности. С Афона запрещено вывозить предметы старины. Пропускает. «Дохиариу!» - говорю билетеру.

...Дохиариу. Встречает сияющий Евангел. Взбираемся в монастырь крутой мостовой. Представляет меня игумену. Тот удивлен, узнав, что я из России, и явно не обрадован. Первый монастырь, где я обретаю легальное положение, конечно, благодаря Евангелу, который, как врач, пользуется в монастыре уважением. Приготовился заночевать на природе. Но, слава Богу, документов игумен у знакомого Евангелу не потребовал. Входим в храм. Прикладываюсь к древним иконам. Потом нам открывают малый придел, где находится чудотворный образ Матери Божией, именуемый «Скоропослушница». Припадаю к этому чудному образу, молю только об одном, но... не будем трубить о сокровенном - да исправится молитва моя... Евангел протягивает мне св.елей от лампады. Молча выходим.

...Пришел с вечерни умиротворенный монашеским пением, светом свечей и лампад - нигде в Афонских храмах не встречал электрических светильников. Молча - по-русски никто не говорит - сижу у входа в храм. Дышу летней вечерней прохладой, любуюсь множеством южных звезд. На душе легко и покойно. Завтра истекает мое афонское время. В последний раз побуду на ночной афонской службе и поутру, на корабле - в Уранополис.

15 октября. Милость Божия! Сбылось то, о чем и не мечтал! Прикасался к таким святыням! Побывал в 12 монастырях и скитах. Правда, в постоянной спешке, урывками, но и этим довольна душа моя. Прощай, Афон - страна молитвы и покаяния, опора гибнущему миру, земной удел Богородицы.

31 октября. Сижу на привинченной к палубе скамье. Корабль следует на курортный остров Родос, через Патмос. Мне на остров Патмос, к месту заточения Апостола Иоанна Богослова, где была написана книга о последних временах - Апокалипсис.

...Едем вдоль заметно оскудевающих многоэтажками Афин. Наконец показались скопления домов одноэтажных, уплывающих назад и постепенно редеющих. Вот уже нас сопровождают последние строения на скалистых берегах, и мы выходим в открытое море. Стемнело быстро. Часто подхожу к борту, смотрю вдаль на одинокие мигающие огоньки. Морской бодрящий ветер заставляет перейти на среднюю палубу. Там вовсю гремит телевизор, крики, галдеж, все в дыму, несмотря на многочисленные наглядные запреты о курении. То ли греки, то ли турки, то ли цыгане путешествуют семейным табором. С наступлением вечера расстилают на полу простыни, одеяла, бросают подушки - укладываются спать. Спят на полу, но с сотовыми телефонами.

В час ночи выхожу на свежий воздух прийти в себя от табака. Ни души. Впрочем, нет. Одинокая гречанка держит в руках дорожный молитвослов - молится. Кланяемся друг другу и сразу же, чтоб не помешать, иду на другую сторону палубы. Обломок луны багровеет в облаке, сотворяя за бортом длинную сверкающую пелену. Красиво. Но почему-то возникает щемящее что-то - сердце начинает ныть - Россиюшку ничем не заменить. Возвращаюсь на свое место, прислушиваюсь к репродукторам, пытаясь из многочисленных объявлений на греческом и английском языках уловить нужное себе слово. Около часу ночи слышу долгожданное «Патмос». Спускаюсь вниз.

Ночная молитвенница стоит рядом с молодой монахиней, улыбается, как старому знакомому, поклоном, вместе с монахиней, отвечает на мой поклон. Подхожу, уточняю: «Патмос?» - «Нэ, нэ (да, да)!». К сожалению, монахиня говорит по-английски, а я когда-то (о, напрасно потраченное время!) изучал немецкий. В русско-греческом разговорнике, изданном для «новых русских», встречи паломников не предусмотрены. Сокрушаемся, разводим руками.

Медленно опускается трап. Причаливаем. Помогаю монахине донести тяжелые коробки до такси. Благодарит, показывает на такси. Чтобы она не подумала, что ради этого и волок ее груз, показываю на сапоги: «Пешком, пешком». Застывает. Удивленно-растерянный взгляд. Поворачиваюсь, бодро шагаю по улице. Через минуту такси обгоняет. Кем уж я предстал в глазах матушки, догадаться нетрудно: без языка в чужой стране, в незнакомом городе, отказывается от помощи в два часа ночи, да еще куда-то браво вышагивает. Но можно понять и меня. Я не знал, куда она направляется, в монастырь или в какой-либо дом, где ее уже ждут, и ждут одну. Вносить же беспокойство своею беспомощностью я не решился. Думаю, отойду подальше от поселка, и где-нибудь на камнях передремлю до утра. Такие были мои наполеоновские планы, но Господь судил иначе.

Не успел я сделать и десяти шагов за такси - меня обогнала черная машина, затормозила. Подхожу. За рулем молодой монах. Указывает на сиденье: «Патер, патер». Забираюсь в машину. «Монахос Павлос», - тычет себя в грудь. «Романос», - повторяю его жест. «Романос? Бухарест?» - «Охи, охи (нет, нет). Росос. Иеромонахос Романос». Обрадованно кивает. «Телефонирен? Документ?» - интересуется, знают ли в монастыре о моем прибытии. С веселым лицом объясняю: «Язык - охи, документ - охи, телефон - охи, алес охи». «Проблем, проблем», - сокрушается монах. «Охи проблем, - показываю на землю, - асфальт бай-бай». Протестующий жест: «Охи асфальт, охи бай-бай!» - срывает машину с места. Едем в гору.

Проезжаем монастырь, построенный на месте, где св.Апостол Иоанн Богослов написал Апокалипсис. Едем выше, в монастырь св.Христодула, откуда монах Павел. Остров - как на ладони. Огни, море, белые, в свете фонарей, здания построек. Выходим из машины, подымаемся древними ступенями под арочные своды. Двор, второй этаж, третий, проходим сквозь архондарик в отведенную мне келью. Жестами спрашивает, хочу ли я кушать. Благодарю, отказываюсь. Крещусь, стучу в стену. «Храм. Тук-тук», - прошу разбудить на молитву. Понимает, показывает на часы: «Трио. Тук-тук». Еще раз тепло благодарю. Остаюсь один. Стал бы кто в России в два часа ночи останавливать машину случайно прохожему, даже если бы и голосовал, да еще без нужных документов, без предупредительных звонков, везти на свою голову и устраивать на ночлег? Вряд ли.

Вспоминаю, как один почаевский монах в самом радужном настроении летел в одном самолете с архиереем и иже с ним. Ночью приземлились в Тель-Авиве. За гостями из Иерусалима прибыл автобус. Наивный и радостный иеромонах сунулся было за ними. «О вас нам ничего не докладывали», - отрезвило его духовное лицо-водитель. Захлопнули перед носом дверь и отбыли для дальнейшего духовного возрастания в Святой град Иерусалим. К обеду на перекладных, или как там еще - не уточнял - туда же явился и наш чуть-чуть охлажденный иеромонах... Спаси Господи монаха Павла за его доброту. И воздай ему тем же!

1 ноября. Три часа ночи. Держась за перила, пытаясь не грохотать сапогами, спускаюсь по крутому неосвещенному спуску. Разыскиваю храм. Вхожу в благоуханный полумрак. В малом приделе, при свете одинокой свечи, прикладываюсь к св.мощам преп.Христодула, Иакова Персеянина, честным угодникам Божиим, надписи коих из-за слабого света не разобрал. Под монотонные греческие переливы то сидя, то стоя дремлю в стасидии до окончания службы. Принимаем антидор. С шести до восьми отдых.

В восемь часов утра отец Павел вручает меня рабе Божией Левкотее, знакомой паломнице по кораблю, подвозит нас к монастырю св.Иоанна Богослова. Жестами объясняет, что в 12 часов у них трапеза. Прощаемся. Спускаемся с госпожой Левкотеей вниз, к пещерному храму. Пожилой длиннобородый иеромонах открывает нам дверь. Входим. Нависшая, неимоверная тяжесть гранита подпирается колоннами. Показывают в скале, во весь потолок, трещину - скальный свод раздался, когда св. Апостолу и Евангелисту было откровение. Подходим к огороженному решеткой месту, где Тайнозритель находился в это время. Прикладываемся к холодному граниту, к св.иконам с изображением упомянутых событий, молчим. Поминаю своих о здравии и упокоении. «Евхаристо», - кланяемся улыбающемуся смотрителю, выходим.

У ворот монастыря стоит телефонная будка. Можно позвонить в любую точку земного шара. Вызвали такси. Минуты через три едем к женскому Благовещенскому монастырю. Спуск, поворот, и мы у закрытых дверей. Левкотея нажимает на кнопку - нас впускают. Узнав, что я из России, приветливо улыбаются, выдают длинные тирады и так же быстро угасают, познав мой словарный запас. Заходим в пахнущие жасмином - в этом монастыре, наряду с другими яркими цветами, он цветет повсюду - новорасписанные храмы. Монастырь небольшой, очень уютный, идеально чистый, весь в ароматах многочисленных цветов. После традиционного кофе прощаемся, выходим.

Идем пешком под палящим (1 ноября!) солнцем к самой высокой точке острова - монастырю преп.Христодула. Дорогой пытаемся общаться по уже печально известному разговорнику. Там все о тавернах, о Горбачеве, о перестройке, будь она неладна, о том, как взять машину. Словоохотливая моя попутчица горестно качает головой, потом находится: «Эльцин - водка. Клинтон - ха-ха-ха!» держась за живот, перегибается, показывая, как «Клинтон - ха-ха-ха!» Мне не до смеха. В каком же унизительном положении находится пред всем миром моя Родина, если пред всем миром смеются в лицо ее президенту?! Невеселое мое молчание передается спутнице. Участливо смотрит: «Россия агиос! (святая), - воздевает руку к небу, - президентос - тьфу!» Так, жестикулируя, доходим до монастыря.

Вид сверху впечатляющий. Островок просматривается полностью. Белые, точно из снега вылепленные дома напоминают мне о грядущей зиме. Паруса яхт обломками льда неторопливо передвигаются в разных направлениях. Над морем - марево, сквозь которое просматриваются контуры других островов. Совсем рядом - Турция.

После трапезы прощаюсь с госпожой Левкотеей. Эта простая гречанка со стоптанными задниками туфель пытается всучить мне денежку. Бурно протестую. Еще более бурная, со слезами, ответная реакция - сопротивляться бесполезно. Записывает в мой блокнот адрес, имена сродников, целует благословляющую руку - спускается по крутым ступеням. Что знаю я об этой малознакомой паломнице? То, что родилась в Спарте, имеет детей, имя, наконец, и все. Почти ничего. Но почему так защемило сердце внутри, словно что-то родное навсегда оставляет меня? Душа всегда знает больше.

В 15 часов - служба в храме. Девятый час. Вечерня. После службы служащий иеромонах раздает всей братии по огромному ломтю сладкого хлеба, видимо, вместо ужина. 21 час 30 минут. Тепло попрощавшись с монахом Павлом, пешком двинулся к пристани. Отошел от фонарей в темноту, заметил, как молодой парень, бросив сигарету, двинулся за мной. Решил подождать. Когда тот поравнялся, спросил: «Коравио, Афины». После длинной тирады отвечающий махнул рукой в сторону огней и мы начали спуск.

И вновь - благоухание! Стойкий запах ароматнейшего ладана, как и на Афоне, заполнил горную дорогу. Дышу полной грудью и не могу надышаться. Все славит Бога. И душа отзывается этому благолепию благодарным и радостнотворным - «Алилуйя»!